Отрытка изображавшая почтальона с вполне вещественной почтовой сумкой, не из папиного альбома, а из дальних сундуков.

Привет из Челябинска

Скорее всего осталась от старшей папиной сестры Гульсум или самого дедушки Закира, в юности переехавшего из Казанской губернии на Урал, и впоследствии ставшего второй гильдии челябинским купцом. К сожалению, весьма многое из дореволюционного наследия к нынешнему времени у меня не сохранилось. Но в числе сохранившегося оставалась как раз эта открытка с «челябинским» почтальоном. Открытка была изготовлена так, что почтовая сумка была приклеена к открытке. Однако, когда после переезда на другую квартиру разыскал эту открытку средь перевезённого скарба, она уже в печальном состоянии. От почтальонской сумки остались лишь рваные следы на поверхности карточки, в таком виде она ранее была выставлена на этой странице. Но к счастью, недавно сыскалась и сумочка, хотя и без бумажной пряжки. Да и вложенная в сумку фотогармошка, о которой речь пойдёт далее, там уже не была целой. Бережно и аккуратно приклеив сумку на родное место, выкладываю теперь её полноценную версию. Такие художественные открытки, с приветом от почтальона, были широко распространены среди почтовой корреспонденции дореволюционной России, менялась лишь надпись на сумке усатого работника почты, в которую гармошкой была вложена лента фотографий с видами города «славшего привет». Таких открыток у нас было несколько, и в детстве очень любил вытаскивать из сумки бравого почтальона такую гармошку фотографий с видами Челябинска, хотя разглядеть там что-либо было трудно.

	Босфор		Красотки

Поскольку в татарской среде тогда был значительный интерес к Новой Турции, открытки с турецкой тематикой имелись во многих татарских семьях. Интересна была открытка с «восточными красавицами» старого типа (в парандже) и восточными барышнями-эмансипэ (в рамках тогдашней нравственности, разумеется) смело открывшим свои лица перед обществом и уже одетым не в традиционное одеяние, но в мусульманский costume moderne. Старинные кораблики и рыбацкие шхуны бороздящие воды Босфора возле Стамбула-Константинополя тоже вызывали любопытство.

карта подходов к Чёрному морю

Ну, и наверное, именно такой интерес к Турции обусловил наличие в семейном архие карты-открытки, рельефно и в цвете изображающей ареал Российской Империи примыкающий к Чёрному морю. Рельеф неровностей земной коры был выдавлен в толстом, очень плотном картоне открытки, так, что проявлялся на обратной её стороне. Были в альбоме и интересные поздравительные открытки, также рельефные и богато позолоченные. Ну, по большей части там были поздравления адресованные моегму дедушке Закиру Залялетдиновичу Ахунову и его семье. Не все его корреспонденты писали адрес на русском грамотно, случались и надписи в стиле современного жж-сленга, паример указывали в адерсе ул.Азияцкая, но в части письма на татарском языке ситуация была совершенно иной. Большую часть дореволюционных открыток, будучи школьником младших классов, я безжалостно лишил почтовых марок с трудом отпарив их окаменевший клей, таким образом пополнял папину коллекцию старых марок всякой массовой филателистической ботвой, с другой стороны не углядев, как школьные товарищи просившие разглядеть филателистическое собрание папы повнимательнее, стащили действительно ценные марки.

Очень увлекался папа и Страной Восходящего Ярила: были японские вазочки, шкатулки расписанные в японской манере, были конечно и аутентично-японские открытки, а также японские принты изображающие псевдояпонские и псевдокитайские сценки. Такие открытки занимали существенное место в альбоме.

Моего папу влекли далёкие экзотические страны, но в силу сложившихся обстоятельств и в первую очередь, надо полагать из-за событий 1918 года, дальше пределов Российской Империи, точнее бывшего СССР, папа не бывал, хотя и получал письма от своих друзей эмигрировавших с родителями кто в Турцию, кто в Шанхай (оплот партии Гоминьдана в раздробленом Китае). Лишь марки, открытки с изображением экзотических видов и неведомых городов, да рассказы о путешествиях помогали ему утолять интерес и тягу к путешествиям в дальние страны. Сочи с горой Ахун, вот что он себе мог позволить пока был холостяком.

Помню как рассматривал этот папин альбом с открытками, где были чёрно-белые репродукции картин выставлявшихся в Парижском Салоне.

	Ж.Жорем. После представления		Брюне-Уар Галл на охоте

Особенно поражали детское воображение одна из репродукций Жорема: «После представления», содержание которой мне красочно разъяснял папа, почерпнув,

восточные «сценки».

видимо, сведения о зверствах творимых в цирках Римской империи из распространённых на рубеже 19/20 вв исторических романов и гимназического курса истории. Так же очень сильной тогда казалась репродукция «исторической» картины Брюне-Уара «Галл на охоте на буйвола», где был изображён безстрашный варвар, который загнав

	папа (Ахунов Н.З.) в детстве

сворой японских мопсов могучего тура, как ловкий пикадор познавший славу столичной корриды, смело и уверено поражал дикого зверя копьём. Не менее впечатляли и картинки восточной жизни, комментарии к которым мне умело и доступно для моего детского умишки разъяснял папа, сказав о картине Хлебовского «Драма в

А.Н.Волков (Русов). Купленная

гареме», что там изображено как в спальню пробрались «багдадские» воры, ну чтоб не бередить и не расшатывать мою чувствительную детскую психику. Обложка самого альбома, с вытесненным на ней изображением попугайчика, тоже мне нравилась, тем более она перекликалась с одной яркой открыткой имевшейся в нём. Как и обложка папиного альбома для марок, который он сразу перепоручил мне, надписав на форзаце моё имя. Продолжение следует

UPD: 05.11.08г.